Форум » Моменты жизни » [Crash My World] » Ответить
[Crash My World]
Ruby Mifflin: конец июля 1979 года Салли Саливан и Руби Миффлин
Ответов - 3
Ruby Mifflin: Никогда еще Руби не чувствовала себя такой беспомощной и жалкой. Когда она узнала, что ее родителей осудили, у нее еще были силы бороться, она заставляла себя двигаться вперед и искать выходы. Когда Дафна и Джордж Миффлины погибли в Азкабане, ее злость и ее горе дали ей силы пойти в Министерство Магии, что бы разобраться со своими обидчиками. А вот сейчас она и вовсе не знала, что ей делать. Потому что все то, о чем она мечтала, то, о чем она разрешила себе мечтать, не смотря ни на что, то, во что поверила, наконец, всей душой, пройдя столько всего - все это стало несбыточным. И последняя попытка все вернуть не удалась, и последние надежды разбились в прах. Осталась лишь одна истина: ничего не будет. Им с Дандером не быть вместе. Теперь это решено окончательно, без условий, без обещаний. Это было их осознанное решение, пусть даже причины, которые заставили Дандера поступить именно так, до сих пор были скрыты для Руби. Она не понимала, почему он отступил, когда до их счастья оставалась одна улыбка, один поцелуй, один добрый взгляд, оно короткое "да". Она не верила в то, что он разлюбил ее, она же помнила, как он смотрел на нее, с какой готовностью ловил ее поцелуи на их первом свидании. Она замечала на себе его взгляд, от которого ее бросало в жар. Она знала - она была уверена! - что она ему небезразлична. Но теперь ничего не будет. Они принесут друг другу только боль, - так сказал Дандер. А Руби про себя кричала: нет же, нет, все будет очень хорошо, они найдут в друг друге счастье, проведут вместе самые счастливые часы, они будут друг для друга всем - родственными душами, лучшими любовниками, целым неизученным миром. Так почему же? Почему? Ей хотелось закричать, но кто бы ее услышал? Кому вообще есть до этого дело? Только вечным сплетницам - таким, как Мэг, и то только для того, что бы было что обсудить в компании таких же сорок, как она. И Руби впервые в жизни чувствовала, что она просто не может сдержать себя. Строгость, с которой она всегда относилась к себе и своим мечтам, не срабатывала на этот раз. Сердце девушки болело и не хотело успокаиваться. И больше всего Руби сожалела о том, что они с Дандером так и останутся друг для друга болезненным воспоминанием, об их встречах они будут вспоминать, грустя и жалея о том, что ничего не сбылось, и единственное, что у них было на двоих - одно свидание, несколько поцелуев и ощущение потери. Потери человека, который готов был принять тебя и понимал как никто другой. Ей нужно думать о другом. О работе, о пациентах. О том, как жить дальше. Вот сейчас ей нужно отнести лекарства в подсобку, расставить их по полочкам, и она пойдет, и сделает это. И это даже хорошо - останется ненадолго одна. И еще Генри не будет болтать над ухом, пытаясь что-то важное донести до Руби и окидывая ее взглядами, от которых у Руби по спине мурашки бежали: за эти месяцы Браунинг изменился до неузнаваемости, и Миффлин было просто страшно находится в его компании. - Прости, - бросила она доктору, и, отмахнувшись от него и пряча печальное лицо, поспешила прочь, оставив его, недоумевающего, в компании со смеющейся Мэг и качающей головой Таней - после смены все стажеры собрались у стойки в холле и обсуждали события дня, а Руби так сильно хотелось остаться в одиночестве, что она просто сбежала, откупившись тем, что ей еще нужно поработать - расставить вот эти лекарства на полки в подсобке. Но дело было, конечно, не в этом. На Руби снова накатили воспоминания, и ей стало тяжело, и она знала, еще немного - и из ее глаз хлынут слезы. Потому что это было сплошное притворство - улыбаться друзьям, как будто ничего не случилось. Это угнетало ее. А забыть о Дандере даже на минуту у нее просто не получалось. Его глаза, его губы. Их первый поцелуй, и, Мерлин, да лучше бы все случилось тогда, на первом свидании, ведь теперь их чувства и вовсе не сбудутся. Что-то прекрасное не родиться в их душах, не будет теплых объятий и его родного тихого голоса у нее над ушком. А так хотелось - еще хотя бы раз его руки на ее плечах, еще хотя бы раз прикосновение его губ к ее щеке, еще хотя бы один раз он дотронулся до ее волос... Ничего. У нее не осталось ничего. Ни семьи, ни любви. В Джорджа и Дафну Руби больше не верила, хотя и нещадно скучала по ним, даже таким, неправильным и поступавшим плохо. А Дандер стал для нее далек... Она ускорила шаг. Дандер, Дан, любимый, хороший, почему? Не замечая никого, она добралась, наконец, до двери в небольшое помещение, где хранились зелья и мази: влетев внутрь и закрыв за собой дверь, Руби позволила себе громко всхлипнуть, но легче от этого не стало. Она так ярко увидела перед собой - тот вечер, та встреча, Дандер, ласковый, добрый, обнимает его, но вот в его глазах она видит это - две маленьких Руби, напуганных, хватающих ртом воздух... И Дан серьезен. И Дан печален. И он с этим убийственным спокойствием говорит: "Мы не будем вместе", а его руки на ее плечах подрагивают, будто не хотят выпускать Руби из объятий. Зачем же отпустил? Руби прикрыла губы тыльной стороной ладони, смотря прямо перед собой - на тележку с лекарствами, которую минуту назад ввезла в помещение. Нужно все расставить, все по алфавиту, что бы все четко... Так нужно же... И нужно - да, нужно! - жить дальше. Искать любовь заново. Искать радости. Ты ведь не совсем одна, Миффлин. У тебя остались и тетушка с кузенами, и Клэр, и твои верные подруги - Салли, например. Девушка двинулась вдоль полок, расставляя пузырьки к пузырькам. Но сердце снова заныло, и снова все то же в голове: зачем, почему у них ничего не получилось с Дандером? Ведь она же любит ее! И он тоже - она знает, всем своим сердцем знает это! Наконец, Руби сломалась. В одиночестве ей не перед кем было собираться с силами и сдерживаться. Прислонившись к полке рукой, а к своей ладони на косяке - лбом, девушка заплакала. Ее плечи затряслись, щеки стали влажными. Хотелось только одного - что бы он пришел, что бы он обнял ее, что бы навсегда. Она такая глупая, что все еще этого ждет, что все еще думает о том, как бы было бы, если... И она же прекрасно знала, что не хватило одного маленького шажка, еще одного долгого взгляда, даже слов не нужно никаких... Но ничего не изменишь уже. И теперь Руби остается лишь придумать себе то, что между ними с Гвином так и не случилось. А потом попытаться найти хоть какую-то приличную замену самой волшебной из всех волшебных сказок в ее жизни. И сейчас, в слезах, в этой апатии, в этот мрачный момент, она не верила, что что-то когда-нибудь сможет заменить ей чудесные мгновенья, проведенные с Гвином. Пусть хоть сто раз утверждают, что жизнь - такая длинная и полна сюрпризов, и что счастье, может быть, притаилось совсем рядом - прямо за углом, но к чему ей это все, если рядом не будет Дана? Ее Дана, ее! Руби плакала, позабыв обо всем - ей было все равно, если кто-то сюда придет и обнаружит ее, сильную и принципиальную Руби, похожую больше на зареванную слабую глупышку, - все равно. Какой смысл претворяться, если вот такая она и есть? Разбитая, покинутая и без возможности что-либо исправить...
Sally Sullivan: Вот вроде бы жизнь и наладилась. Салли избавилась от надоедливого пациента, приобрела поклонника, открестилась от бесполезных приятельниц и поставила на место зазнавшегося Браунинга. В общем, все хорошо. Единственное, что ее сейчас тревожило это Руби. Салливан давно заметила, что она стала какая-то странная, не такая как обычно. Но от мыслей о подруге ее периодически отвлекала работа. В Флориш и Блоттс привезли новые книги, и вчера весь вечер Салли расставляла те, которые должны были заполнить полки ее отдела. Она даже отложила парочку себе, чтобы потом купить, ибо это же книги о драконах, а ее небольшая библиотека непременно должна пополняться. Новинки всегда сложно найти, поэтому плюс ее работы в том, что она всегда первой получает их, и не стоит в огромных очередях, чтобы их купить. А в Мунго все было неизменно. Стайка куриц продолжала сплетничать, Браунинг все также надоедал своими поучениями, Хэттер постоянно был недоволен их работой, хотя хвалил всех, но его критика не давала времени зазнаться. Салли только не понимала одного - у него столько стажеров, а он за собой таскает именно Бинго. Нет, Барни, конечно, милый паренек, добрый, отзывчивый, но неужели он талантливее самой Салливан, или любого другого стажера из их группы. Этого Салли не понимала, но глубоко в душе радовалась, что не ее каждый раз тыркает Мэтт, а Барни. Нет, Мэтт, конечно, тоже вроде бы неплохой парень, и умный, и даже симпатичный, но вот что-то неладное в его характере. Вечно все недовольный какой-то, угрюмый, даже злой иногда. Не нравилось это Салливан, но она молчала ибо о начальстве либо хорошо, либо никак. Но Руби заботила ее больше остальных. Салливан всегда относилась очень чутко к своим близким, а Руби была ей ближайшей подругой после Лидии, поэтому ее состояние откровенно пугало Салли. Весь день сегодня она наблюдала за подругой, и все больше убеждалась, что что-то происходит, но спросить так и не решилась. До последнего момента. Она видела, как Руби сбежала от Генри и чуть ли не бегом скрылась в подсобке. Это наводило на мысли, поэтому Салли, собравшись с силами, пошла следом за Миффлин. Пора уже вывести ее на чистую воду, и если Салли сможет хоть чем-то помочь она из кожи вон вылезет, но сделает. Салли уверенно потянула свою тележку к подсобке и успела отпихнуть Браунинга, который уже ломанулся следом за Руби. - Далеко собрался? - поинтересовалась девушка, грозно прищурив глаза. Ей не нравился Генри. Даже когда он изображал из себя хорошего парня, Салли чувствовала что он какой-то не такой, и вот едва Руби его отвергла и вылезла истинная сущность малыша Гарри. - Не твое дело, Салливан, иди куда шла. Неприязнь у них с Генри была взаимная. Браунинг с первого дня невзлюбил Салли. Она была сильнее его по духу, и не давала никому собой помыкать. А Генри любил власть, и не сразу понял, что стажеры не его, а Хэттера, и не ему [Браунингу] ими командовать. Салли ему это популярно объяснила, а потом и Мэтт добавил, поэтому теперь Генри не давал прохода только Руби, и Салливан это не нравилось. - А я как раз сюда и шла. Я в отличие от тебя работаю, и мне нужно расставить на место лекарства, а ты шел бы в восьмую палату, там тебя давно ждут. Салливан отпихнула медика от двери и, приоткрыв, бочком протиснулась внутрь, а затем захлопнула ее перед носом Браунинга. Ни к чему ему здесь вынюхивать. Он и так вечно лезет туда куда его не просят. - Как мне надоел этот Генри. Видит Мерлин, если бы не ты и Бинго, я бы уже давно ушла работать на другой этаж. Лишь бы не видеть этого балбеса. Салли заметила фигурку Руби за одним из стеллажей, но подойти пока не решилась. - Да еще и этот Темпл. Представляешь, снова явился недавно на перевязку и опять начал бубнить, что ему ничего не нужно. Тоже мне... Руби? Салливан не была глупой девушкой, и чуткость у нее была. Она просто растерялась, увидев как ее подруга плачет навзрыд. Салли так и стояла с пузырьком в руке и открытым ртом. Она лихорадочно соображала, что же ей делать. Соберись, Салливан! И снова ручку двери кто-то дернул, и Салли увидела голову кого-то из курятника их этажа. Видимо, Браунинг послал своих шпионов. Поставив пузырек на полку, Салливан подошла к двери и вытолкнув надоедливое создание наружу, закрыла дверь на защелку. В этом госпитале нет покоя от назойливых девиц и доставучих медиков. Слова сейчас вряд ли помогут и дойдут до сознания Руби, поэтому Салли просто подошла к Руби и обняла ее за плечи, стараясь хоть как-то успокоить. Она пыталась понять, чтобы произошло. Ведь гибель ее родителей они уже пережили вместе. Неужели что-то с кузенами или тетушкой? Или что-то другое? Аврор? Нет, Салли не верила этим слухам, но таки он был самым правдоподобным вариантом. Из-за остального Руби так не убивалась бы. Она всегда сильная была, Салли ей даже завидовала иногда. - Руби, милая, - Салли развернула подругу к себе лицом. Она втыащила из кармана платочек и протянула его Руби. - Идем. Присядь.. Она перевернула пустую тележку и усадила на нее Руби, а сама села на пол рядом с ней. Салли очень переживала, когда кому-то из ее друзей было плохо, а Руби была для нее как сестра, поэтому все ее горести и радости она переживала как свои. И видеть ее такой было больно. - Что случилось? Это он? Тот аврор? Он тебя обидел?
Ruby Mifflin: Вот почему она такая? Вот почему она не настояла? Почему не дала волю своим эмоциям, когда это надо было сделать? Почему плачет и сожалеет сейчас, а не тогда? Почему сейчас готова забыть про себя и сделать все, что бы Дандер вернулся? А тогда - эта глупая попытка запереть свои эмоции на замок, эта просьба, почти приказ, ничего ей не объяснять, когда так хотелось знать, в чем же причины... Опять она хотела быть верной себе - такая решительная, сильная, а на самом-то деле? И теперь уже ничего не изменить. Поздно. И сколько угодно можно лить слезы - они делу никак не помогут. Разве что немножко посветлеет на душе, когда эта гроза, наконец, разразится. Но потом тучи нагонит вновь, и все повторится. Девушка заметила, что хлопнула дверь - даже попыталась утихнуть, что бы никто не догадался, что она льет слезы, но это стоило ей многого: не выдержав долго, Руби громко всхлипнула, когда заслышала голос Салли, и слезы с новой силой полились из ее глаз. Как хорошо, что это Салли, а не кто-нибудь еще. Эта истерика, которую Руби позволила себе - зрелище не для посторонних глаз, а Салли, все-таки, ее лучшая подруга, она такой ее уже видела. Хотя нет. Настолько потерянной и слабой - еще нет. Миффлин развернулась к Салли, попыталась что-то ей ответить, но вместо этого лишь закивала головой, утирая слезы. Да-да, Салли, я тебя слушаю, расскажи, что беспокоит тебя, а не обращай внимание на то, что твоя подруга стала похожа на первоклассную плаксу. Намного лучше будет поговорить о чем-то отвлеченном - так же будет легче, верно? Пожалуйста, Салли… Но когда подруга, обеспокоено позвав Миффлин по имени, шагнула к ней и обняла ее, девушка тут же уткнулась в плечо Салливан, и плечи самой Миффлин содрогнулись от рыданий. Теперь Руби точно не для кого было себя сдерживать - Салли все поняла и приняла на себя заботу о рыдающей подруге. Девушка заставила Миффлин сесть, и, всхлипывая, Руби попыталась ответить ей, но еще пару минут собиралась с мыслями и вытирала слезы со щек, прежде чем смогла что-то сказать. Ей нужно было перевести дух, иначе бы ее слова прозвучали совсем неразборчиво, прерываемые всхлипываниями. - Ты... ты что-то говорила о Генри? И Темпле? - выдала Руби вместо объяснений. То ли ей хотелось, что бы Салли не думала, что все так плохо, а то ли Руби пыталась доказать это себе. Ну, давай же, жизнь - это же не один Дандер, верно? "Тот аврор". Вот когда Салливан произнесла это, Руби снова громко всхлипнула. Тот аврор - ее аврор. Ее любимый аврор. Ее потерянное счастье. Ее Дандер, которого она не удержала. Ее Дандер, который оставил ей лишь браслетик в ее руках, непонимание и сожаление в ее душе. И все это лишь потому, что он думал, что так будет лучше для Руби. Он заботился о ней и, следуя каким-то своим причинам, отпустил ее. - Салли, он... - начала она, и тут же захлебнулась в новых рыданиях, ухватившись за руку присевшей перед ней Салливан. Нет, он не обидел ее. Он ее любит. И он посчитал, что должен отступить - почему-то так будет лучше, благороднее, только вот Руби никак не поймет - почему. - Дандер хороший, - выдала она вдруг. Слухи, которые ходили о них в Мунго, конечно, были очень далеки от правды. Мэг и остальные растрындели что-то о безответной любви, привязали сюда драку с Генри, причем Браунинга сделали едва ли не главным страдальцем, а Руби было плевать, что о ней говорят. Но теперь, когда она не успела рассказать обо всем Салли, ее подруга решила, что Дан может ее обидеть. Даже без слухов это было логично - все-таки, Миффлин так долго всем доказывала, что ненавидит его и что винит Дандера во всем, что это стало истиной - что Гвин для Руби никто. - Мы просто... просто... не будем вместе, - и снова она обескураживает Салли своим признанием, повторяя слова Гвина. Так он тогда и сказал - просто они не будут вместе. Вот только оказалось, что это совсем не просто - жить с сожалением, что ничего не сбудется, заставить себя не думать, забыть, найти силы. Она же, глупая, ни с кем не делилась тем, что любит, и про свидание, и про это ощущение полнейшего счастья, когда Дан улыбается ей в ответ - никому и ничего не рассказывала. Молчала и про то, как сладко ей о нем мечтается, и о том, какой он замечательный - добрый, благородный, отзывчивый, трепетный, заботливый, романтичный. Она все хранила в секрете, потому что думала, что это все неправильно, а вот сейчас это оказалось ее самым сокровенным желанием. И ей нужно было объяснить Салли, насколько все поменялось, а она просто не могла вспомнить все счастливые мгновения без новых потоков слез. - Нет, он не обидел меня, - она снова пытается стереть слезы с уже покрасневших щек. - Он вовсе не такой, он бы не посмел... Он... так дорожит мной, я знаю... он... Почему он ушел? Девушка закрыла свое лицо ладонями, после того, как озвучила вопрос, что мучил ее больше всего. Задала она Салли загадку. Твердила, что ненавидит "того аврора", а оказалось, что жить без него не может. Говорила, что не хочет его больше видеть, а теперь льет слезы, что это сбылось - теперь все кончено. Зло усмехалась, что он - лгун и пособник властей, а теперь заявляет, что он хороший, да еще таким голосом и с такими глазами, что ясно - не просто хороший, а самый хороший для нее. И уж совсем странное - она страдает по нему, она явно любит его, и когда это Миффлин успела так изменить свое мнение об авроре? Нужно рассказать Салли все - от точки до точки. Высказаться, раскрыть все, что наболело, и, может быть, и боль утечет с этими словами, а забота подруги хоть немножко отогреет заиндевевшее сердечко Руби и вернет ее к жизни. Но как это сделать? - Он меня целовал, и это было самым волшебным моментом в моей жизни. Он подарил мне цветы и угадал мои любимые. Он ревновал меня, и мне это было приятно. Он заставил меня смеяться так, будто я одна - самый счастливый на свете человек. Он чувствует меня так тонко, откуда-то знает обо мне так много, что мне не нужно объяснять, какая я, он все и так понимает. И он ушел. Сказал, что так нужно, что так лучше для меня. Но, Салли, чем же это лучше?! - отрешенно Руби произносила все, лишь к концу своей речи оживилась, сжала ладонь Салли так сильно, что едва не сделала подруге больно. Но эмоции завладели Миффлин, и уже ни о каком спокойствии, ни о какой рассудительности не могло быть и речи...
полная версия страницы